или прыскучий чай правит миром(с)
Название: Чучело
Фандом: Блич
Автор: Murury
Бета: Сатанринь
Жанр: много психодела, ангста и бреда.
Пейринг: Улькиорра/Ичиго
Рейтинг: R, за общую атмосферу.
Саммари: У Ичиго - прогрессирующая шизофрения.
Предупреждения: ООС, недообоснуй и общая мрачнобредость.
Посвящение: Милой ShannaLea. Чорд, прости меня пожалуйста за недо-нцу. И я не удержалась от хеппиэнда><
читать дальшеУлькиорра едва касается. Улькиорра изучает. Разглядывает. Рассматривает. Он похож на отважного естествоиспытателя, из тех, что не травятся и не падают в пропасть.
У него горячие сухие руки, абсолютно гладкие, будто он на полставки подрабатывает в конторе MiB. У него коротко, неаккуратно и второпях подстрижены ногти, а на левом мизинце вместо ногтя - запёкшаяся кровавая корочка. И лака тоже нет - они у него сами по себе чёрные. Делать ему нечего, ногти красить.
Вены у него толстые и тёмные, похожие на телевизионные кабели, они изгибаются под кожей как неизвестные тропы или червяки-паразиты из далёкой Африки. Смотрятся на бледных руках жутко. У Улькиорры некрасивые руки. Неприятные.
На нём чёрная футболка с надписью «Vendetta», широкие ядовито-оранжевые штаны и кроссовки с зелёной полоской. И фартук – какой-то совершенно неуместный фартук с кружевами. А на всём этом сверху – маска, похожая на рогатую каску пожарника. Улькиорра похож на самое настоящее чучело – и Ичиго этому рад. Это очень отвлекает от воспоминания об арранкарском погребальном наряде*.
Ичиго хочет смеяться, хочет вцепиться ему в плечи и крепко обнять, и двинуть по-дружески кулаком в плечо, и сказать «Чувак!», потому что Улькиорра живой-живой-живой. Но отчего-то нельзя.
Потому он сидит, усаженный, будто кукла, на край стола, потому не двигается и молчит, только пальцы на ногах поджимаются сами собой, неслышно скребя изнутри по подошве расхлябанных домашних кедов. Ичиго кажется, что он что-то забыл, но из окна светит полуденное солнце и печёт голову, и Улькиорра его трогает-трогает-трогает, и Ичиго не может понять, что именно в этой сцене не так.
- Пусти, - говорит вдруг Шиффер, - пусти меня.
И смотрит в сторону, не на Ичиго.
Тот не может заставить себя открыть рот. Улькиорра неспешно расстёгивает воротник его летней рубашки и внимательно смотрит куда-то между ключиц. Потом прикасается кончиками пальцев. От них печёт. Ичиго вздрагивает, пытается отстраниться – и понимает, что не может, что за окном - огромная лампочка, и что стол - не стол вовсе, а жёсткий железный стул посреди тёмной комнаты. Пальцы на ногах поджимаются сильнее, и Ичиго кажется, что он протёр в кедах дыру. Он мимоходом вспоминает, что не подстриг ногти.
Улькиорра похож на странное чучело в кружевном фартуке, и это больше беспокоит, чем умиротворяет. Его пальцы легко проходят сквозь кожу и мышцы, и жирные африканские черви ползут-ползут-ползут куда-то Ичиго в голову, и он чувствует щекотку и жар. И что его сейчас вывернет на чужие оранжевые штаны. Не страшно.
Губы у Шиффера обветренные, колючие, будто высушенный пергамент. Улькиорра его целует, а черви шевелятся где-то внутри, и Ичиго вспоминает египетские пирамиды и фараонш, которые не носили нижнего белья. Ичиго чувствует себя большим оригиналом.
Железного стула больше нет, всё вокруг странно кружится, Улькиорра разводит его колени в стороны, и Ичиго вспоминает Спайдермена – быть Спайдерменом куда хуже, чем быть…
Его трясёт. От жутковатого, механически накатывающего удовольствия, берущегося неизвестно откуда. Ичиго не чувствует рук и ног, а перед глазами у него шевелятся амёбы и инфузории-туфельки, будто кто-то прикрутил к его векам микроскоп.
Улькиорра где-то здесь.
Везде.
На Улькиорре белый кружевной фартук.
А какие ещё фартуки носить мертвецам?..
- Ешь давай, чего в тарелку пялишся? – Карин недовольно пинает брата ногой под столом. - Юзу так старалась!
«Она всегда старается» - хочет ответить Ичиго. А потом вдруг чувствует себя свиньёй и послушно ухватывает палочками ещё ролл, допивает сок и смутно извиняется. Юзу где-то ходит, а Карин смотрит раздражённо и… как?
- Что? – спрашивает Ичиго.
- Ничего, - она мотает головой и выпрямляется, - я пошла.
Она поднимается из-за стола, напяливает кепку - Это моя! - и хлопает входной дверью.
Она за меня беспокоится? Почему?
- Братик, помоги мне посуду отнести! – Юзу.
- Да, сейчас, погоди секунду… - Ичиго оборачивается.
Юзу?..
На Юзу надет Улькиоррин фартук. Белый. С кружевами.
- Юзу?
- Да? – она смотрит немного озабоченно.
- Это… а, нет, ничего. Голова болит.
- Да, - Юзу поднимается на носки и осторожно трогает его лоб. У неё прохладная ладонь, - у тебя нездоровый вид. Температуры нет, - заключает немного удивлённо.
Ичиго хочет, чтобы она ещё немного подержала ладонь у него на лбу. Он говорит:
- Я наверх.
Когда он поднимается, держась за перила, то думает почему-то не о фартуке, не о Карин и не о температуре.
Юзу не похожа на Улькиорру.
Я – убийца.
Ичиго умывается, яростно трёт лицо ладонями и старается не смотреть в зеркало. Его зубная щётка – красного цвета, а зубная паста отвратительно коричневая и горчит. Вода холодная – до такой степени, что руки начинают болеть, а зубы ломит.
Это не я!
А кто тогда?
Вода сама по себе нагревается, но Ичиго не может вспомнить, когда повернул кран. Он сплёвывает коричневую пену и полощет рот, едва не обжигая язык, отфыркивается от настойчиво забивающего ноздри запаха травы, мыла и ржавчины.
Вода течёт вверх.
Ичиго чувствует, что ему одуряюще жарко, у него кружится голова и подгибаются ноги, что край раковины – слишком скользкий для его пальцев. У него бледные руки, исчерченные неизведанными тропинками.
Не я!
Я?..
А кто я?
Что?
В зеркале отражается он, Куросаки Ичиго – бледный и больной на вид. В зеркале отражается только он – и больше ничего. Пустота. Ичиго чувствует боль в левом мизинце.
И просыпается.
Палец пришлось залепить здоровенным куском пластыря – он как-то ухитрился стесать во сне ноготь об спинку кровати.
Начисто.
- Какого чёрта с тобой происходит? – Карин стоит спиной и нервно постукивает пальцем по подоконнику. Она курит.
- Когда ты начала курить? – ошарашено спрашивает Ичиго.
Карин разворачивается и пытливо смотрит ему в глаза.
- Два года назад. Когда развелась.
- Что?..
У Карин длинные волосы и шрам от ожога на щеке. И грудь. И длинные ногти, выкрашенные в красный цвет. Острые.
- У меня болит голова, - быстро говорит Ичиго, - я пойду к себе.
- Ты живёшь в однокомнатной квартире. Токио. Две тысячи пятнадцатый.
Я помню.
- Извини. Просто мне нехорошо.
- Тебе «нехорошо» уже который месяц, братец!.. Обратись к врачу, наконец!
- Я сам разберусь. Сам, - у него звенит в ушах от голоса этой женщины. Как звали её мужа?..
Карин чертыхается и швыряет в него сигаретой. Хлопает входная дверь.
Ты на футбол? Или на свидание?.. Или на работу? Кем ты работаешь, Карин? А я?
Сигарета зашипела, когда Ичиго надавил на неё ногой.
В ковре будет дырка.
Дыра.
У Ичиго болит голова. Там что-то шевелится.
- Я тебя съем, - говорит Пустой. И ржёт.
Омерзительная тварь с кучей щупалец и маленькими лапками, как у тираннозавра.
- Нет, - отвечает он, голос у него низкий и очень спокойный, - это я тебя съем, мусор, - клыки немного мешают говорить.
Ничего. Это пройдёт. Уже скоро.
Ичиго чувствует, как внутри шевелится что-то вроде предвкушения.
Юзу ставит на стол обенто, наливает себе сок и усаживается напротив. Улыбается, рассказывает что-то и хвастает новым фартуком.
Это разве не тот же самый?
- Юзу, а кем работает Карин? – Ичиго не уверен, стоит ли задавать этот вопрос.
- Работает? – удивлённо переспрашивает сестрёнка. Младшая, маленькая – у неё нет груди, накрашенных ногтей и развода в паспорте. На ней школьная форма. - Карин не может работать, братик. Ей же тринадцать.
Про мужа Ичиго спрашивать не решается.
- Что тебе надо? – Ичиго смотрит почти безразлично. - Ты мёртв. Убирайся.
Улькиорра едва заметно наклоняет голову вперёд и в сторону, будто задумчивый птеродактиль.
- Жалок, - констатирует он.
Шиффер стоит, наступив одной ногой на рассыпавшуюся из горшка чёрную землю.
Та шевелится.
Ичиго мотает головой.
- Я убил тебя, - говорит он, - вернее, не я. Ну, ты понял, - Ичиго сам себе кажется слегка пьяным, - я видел, как ты умираешь.
Горшок раньше стоял в однокомнатной квартире в Токио. Или на кухне?..
Ичиго смотрит на широкие белые хакама, подметающие пол, на ступни в чёрных варадзи, и борется с желанием спросить, где кроссовки, оранжевые штаны и «Vendetta». Варадзи, будто после некоторого раздумья, направляются в его сторону. Ичиго поднимает взгляд – Улькиорра смотрит всё так же внимательно и непонятно. Он совсем не похож на чучело.
- Поднимайся, Куросаки Ичиго, - велит он.
- Пошёл к чёрту. Я не хочу.
- Не хочешь?
- К чёрту, - повторил Ичиго, - я не смогу с тобой сражаться сейчас. Может, прикончишь меня, а? – Ичиго даже не очень хочется убить себя за просящие нотки в голосе. – Ты меня уже достал. Я не знаю, какой сегодня год и была ли сестра замужем.
- Что?.. – спрашивает Улькиорра. – Я жив.
- Врёшь, - говорит Ичиго.
Говорит тому, другому Улькиорре, который похож на чучело и который внимательно смотрит-смотрит-смотрит на него с дивана. По полу разливается ледяная вода, и течёт по стенам вверх, и кипит и превращается в туман где-то наверху. А за окном летят птеродактили.
Ненастоящий, бумажный Улькиорра внимательно смотрит на Ичиго. Щурится.
На Карин похож. Она тоже так смотрит.
Улькиорра шагает к нему и дёргает за что-то у затылка. Это больно. Нет, Больно.
Чучело-Улькиорра вскакивает с места и кидается к ним, но замирает – вокруг бумажного Улькиорры островок, где нет ледяной кипящей воды – а Ичиго бьётся и не кричит. В горле что-то выключилось, перегорело, а в голове извиваются и цепляются за что-то африканские жирные чёрные черви . Бумажный - Настоящий! - Улькиорра прижимает его к полу коленями и тянет-тянет-тянет… В Африке растёт репка?
А потом вдруг становится легко.
Ясно.
Пустая комната на втором этаже, пыль, кружащаяся в воздухе, и - Ичиго повернул голову - Улькиорра скармливает червяков птеродактилям. Ичиго чувствует шевеление где-то у шеи и дёргает.
У Улькиорры на руках – чёрная блестящая смола. И у Ичиго. И никаких птеродактилей и чучел.
Ичиго вспомнил, какой сейчас год. И что Карин просила какой-то диск. И что Юзу обещала приготовить пирог. И…
У Улькиорры – просто бледные, не белые руки. И вены тонкие и синие. И гигай.
- Этот шинигами беспокоился. Урахара Киске. А это – паразит. Был, - говорит Улькиорра.
- Ясно, - говорит Ичиго. Садится на полу – вставать не хочется. Настоящий пол, всё-таки. - Я не стану говорить тебе спасибо.
Улькиорра пожимает плечами. За окном – осенний ливень. Улькиорра – живой-живой-живой. Ичиго не интересно, как так получилось.
Я не убийца.
Ичиго поднимается на ноги, подходит к Шифферу и от души бьёт его кулаком в плечо.
- Чувак! – говорит он.
* - Белый - цвет смерти. Все арранкары ходят в белом^^
Фандом: Блич
Автор: Murury
Бета: Сатанринь
Жанр: много психодела, ангста и бреда.
Пейринг: Улькиорра/Ичиго
Рейтинг: R, за общую атмосферу.
Саммари: У Ичиго - прогрессирующая шизофрения.
Предупреждения: ООС, недообоснуй и общая мрачнобредость.
Посвящение: Милой ShannaLea. Чорд, прости меня пожалуйста за недо-нцу. И я не удержалась от хеппиэнда><
читать дальшеУлькиорра едва касается. Улькиорра изучает. Разглядывает. Рассматривает. Он похож на отважного естествоиспытателя, из тех, что не травятся и не падают в пропасть.
У него горячие сухие руки, абсолютно гладкие, будто он на полставки подрабатывает в конторе MiB. У него коротко, неаккуратно и второпях подстрижены ногти, а на левом мизинце вместо ногтя - запёкшаяся кровавая корочка. И лака тоже нет - они у него сами по себе чёрные. Делать ему нечего, ногти красить.
Вены у него толстые и тёмные, похожие на телевизионные кабели, они изгибаются под кожей как неизвестные тропы или червяки-паразиты из далёкой Африки. Смотрятся на бледных руках жутко. У Улькиорры некрасивые руки. Неприятные.
На нём чёрная футболка с надписью «Vendetta», широкие ядовито-оранжевые штаны и кроссовки с зелёной полоской. И фартук – какой-то совершенно неуместный фартук с кружевами. А на всём этом сверху – маска, похожая на рогатую каску пожарника. Улькиорра похож на самое настоящее чучело – и Ичиго этому рад. Это очень отвлекает от воспоминания об арранкарском погребальном наряде*.
Ичиго хочет смеяться, хочет вцепиться ему в плечи и крепко обнять, и двинуть по-дружески кулаком в плечо, и сказать «Чувак!», потому что Улькиорра живой-живой-живой. Но отчего-то нельзя.
Потому он сидит, усаженный, будто кукла, на край стола, потому не двигается и молчит, только пальцы на ногах поджимаются сами собой, неслышно скребя изнутри по подошве расхлябанных домашних кедов. Ичиго кажется, что он что-то забыл, но из окна светит полуденное солнце и печёт голову, и Улькиорра его трогает-трогает-трогает, и Ичиго не может понять, что именно в этой сцене не так.
- Пусти, - говорит вдруг Шиффер, - пусти меня.
И смотрит в сторону, не на Ичиго.
Тот не может заставить себя открыть рот. Улькиорра неспешно расстёгивает воротник его летней рубашки и внимательно смотрит куда-то между ключиц. Потом прикасается кончиками пальцев. От них печёт. Ичиго вздрагивает, пытается отстраниться – и понимает, что не может, что за окном - огромная лампочка, и что стол - не стол вовсе, а жёсткий железный стул посреди тёмной комнаты. Пальцы на ногах поджимаются сильнее, и Ичиго кажется, что он протёр в кедах дыру. Он мимоходом вспоминает, что не подстриг ногти.
Улькиорра похож на странное чучело в кружевном фартуке, и это больше беспокоит, чем умиротворяет. Его пальцы легко проходят сквозь кожу и мышцы, и жирные африканские черви ползут-ползут-ползут куда-то Ичиго в голову, и он чувствует щекотку и жар. И что его сейчас вывернет на чужие оранжевые штаны. Не страшно.
Губы у Шиффера обветренные, колючие, будто высушенный пергамент. Улькиорра его целует, а черви шевелятся где-то внутри, и Ичиго вспоминает египетские пирамиды и фараонш, которые не носили нижнего белья. Ичиго чувствует себя большим оригиналом.
Железного стула больше нет, всё вокруг странно кружится, Улькиорра разводит его колени в стороны, и Ичиго вспоминает Спайдермена – быть Спайдерменом куда хуже, чем быть…
Его трясёт. От жутковатого, механически накатывающего удовольствия, берущегося неизвестно откуда. Ичиго не чувствует рук и ног, а перед глазами у него шевелятся амёбы и инфузории-туфельки, будто кто-то прикрутил к его векам микроскоп.
Улькиорра где-то здесь.
Везде.
На Улькиорре белый кружевной фартук.
А какие ещё фартуки носить мертвецам?..
- Ешь давай, чего в тарелку пялишся? – Карин недовольно пинает брата ногой под столом. - Юзу так старалась!
«Она всегда старается» - хочет ответить Ичиго. А потом вдруг чувствует себя свиньёй и послушно ухватывает палочками ещё ролл, допивает сок и смутно извиняется. Юзу где-то ходит, а Карин смотрит раздражённо и… как?
- Что? – спрашивает Ичиго.
- Ничего, - она мотает головой и выпрямляется, - я пошла.
Она поднимается из-за стола, напяливает кепку - Это моя! - и хлопает входной дверью.
Она за меня беспокоится? Почему?
- Братик, помоги мне посуду отнести! – Юзу.
- Да, сейчас, погоди секунду… - Ичиго оборачивается.
Юзу?..
На Юзу надет Улькиоррин фартук. Белый. С кружевами.
- Юзу?
- Да? – она смотрит немного озабоченно.
- Это… а, нет, ничего. Голова болит.
- Да, - Юзу поднимается на носки и осторожно трогает его лоб. У неё прохладная ладонь, - у тебя нездоровый вид. Температуры нет, - заключает немного удивлённо.
Ичиго хочет, чтобы она ещё немного подержала ладонь у него на лбу. Он говорит:
- Я наверх.
Когда он поднимается, держась за перила, то думает почему-то не о фартуке, не о Карин и не о температуре.
Юзу не похожа на Улькиорру.
Я – убийца.
Ичиго умывается, яростно трёт лицо ладонями и старается не смотреть в зеркало. Его зубная щётка – красного цвета, а зубная паста отвратительно коричневая и горчит. Вода холодная – до такой степени, что руки начинают болеть, а зубы ломит.
Это не я!
А кто тогда?
Вода сама по себе нагревается, но Ичиго не может вспомнить, когда повернул кран. Он сплёвывает коричневую пену и полощет рот, едва не обжигая язык, отфыркивается от настойчиво забивающего ноздри запаха травы, мыла и ржавчины.
Вода течёт вверх.
Ичиго чувствует, что ему одуряюще жарко, у него кружится голова и подгибаются ноги, что край раковины – слишком скользкий для его пальцев. У него бледные руки, исчерченные неизведанными тропинками.
Не я!
Я?..
А кто я?
Что?
В зеркале отражается он, Куросаки Ичиго – бледный и больной на вид. В зеркале отражается только он – и больше ничего. Пустота. Ичиго чувствует боль в левом мизинце.
И просыпается.
Палец пришлось залепить здоровенным куском пластыря – он как-то ухитрился стесать во сне ноготь об спинку кровати.
Начисто.
- Какого чёрта с тобой происходит? – Карин стоит спиной и нервно постукивает пальцем по подоконнику. Она курит.
- Когда ты начала курить? – ошарашено спрашивает Ичиго.
Карин разворачивается и пытливо смотрит ему в глаза.
- Два года назад. Когда развелась.
- Что?..
У Карин длинные волосы и шрам от ожога на щеке. И грудь. И длинные ногти, выкрашенные в красный цвет. Острые.
- У меня болит голова, - быстро говорит Ичиго, - я пойду к себе.
- Ты живёшь в однокомнатной квартире. Токио. Две тысячи пятнадцатый.
Я помню.
- Извини. Просто мне нехорошо.
- Тебе «нехорошо» уже который месяц, братец!.. Обратись к врачу, наконец!
- Я сам разберусь. Сам, - у него звенит в ушах от голоса этой женщины. Как звали её мужа?..
Карин чертыхается и швыряет в него сигаретой. Хлопает входная дверь.
Ты на футбол? Или на свидание?.. Или на работу? Кем ты работаешь, Карин? А я?
Сигарета зашипела, когда Ичиго надавил на неё ногой.
В ковре будет дырка.
Дыра.
У Ичиго болит голова. Там что-то шевелится.
- Я тебя съем, - говорит Пустой. И ржёт.
Омерзительная тварь с кучей щупалец и маленькими лапками, как у тираннозавра.
- Нет, - отвечает он, голос у него низкий и очень спокойный, - это я тебя съем, мусор, - клыки немного мешают говорить.
Ничего. Это пройдёт. Уже скоро.
Ичиго чувствует, как внутри шевелится что-то вроде предвкушения.
Юзу ставит на стол обенто, наливает себе сок и усаживается напротив. Улыбается, рассказывает что-то и хвастает новым фартуком.
Это разве не тот же самый?
- Юзу, а кем работает Карин? – Ичиго не уверен, стоит ли задавать этот вопрос.
- Работает? – удивлённо переспрашивает сестрёнка. Младшая, маленькая – у неё нет груди, накрашенных ногтей и развода в паспорте. На ней школьная форма. - Карин не может работать, братик. Ей же тринадцать.
Про мужа Ичиго спрашивать не решается.
- Что тебе надо? – Ичиго смотрит почти безразлично. - Ты мёртв. Убирайся.
Улькиорра едва заметно наклоняет голову вперёд и в сторону, будто задумчивый птеродактиль.
- Жалок, - констатирует он.
Шиффер стоит, наступив одной ногой на рассыпавшуюся из горшка чёрную землю.
Та шевелится.
Ичиго мотает головой.
- Я убил тебя, - говорит он, - вернее, не я. Ну, ты понял, - Ичиго сам себе кажется слегка пьяным, - я видел, как ты умираешь.
Горшок раньше стоял в однокомнатной квартире в Токио. Или на кухне?..
Ичиго смотрит на широкие белые хакама, подметающие пол, на ступни в чёрных варадзи, и борется с желанием спросить, где кроссовки, оранжевые штаны и «Vendetta». Варадзи, будто после некоторого раздумья, направляются в его сторону. Ичиго поднимает взгляд – Улькиорра смотрит всё так же внимательно и непонятно. Он совсем не похож на чучело.
- Поднимайся, Куросаки Ичиго, - велит он.
- Пошёл к чёрту. Я не хочу.
- Не хочешь?
- К чёрту, - повторил Ичиго, - я не смогу с тобой сражаться сейчас. Может, прикончишь меня, а? – Ичиго даже не очень хочется убить себя за просящие нотки в голосе. – Ты меня уже достал. Я не знаю, какой сегодня год и была ли сестра замужем.
- Что?.. – спрашивает Улькиорра. – Я жив.
- Врёшь, - говорит Ичиго.
Говорит тому, другому Улькиорре, который похож на чучело и который внимательно смотрит-смотрит-смотрит на него с дивана. По полу разливается ледяная вода, и течёт по стенам вверх, и кипит и превращается в туман где-то наверху. А за окном летят птеродактили.
Ненастоящий, бумажный Улькиорра внимательно смотрит на Ичиго. Щурится.
На Карин похож. Она тоже так смотрит.
Улькиорра шагает к нему и дёргает за что-то у затылка. Это больно. Нет, Больно.
Чучело-Улькиорра вскакивает с места и кидается к ним, но замирает – вокруг бумажного Улькиорры островок, где нет ледяной кипящей воды – а Ичиго бьётся и не кричит. В горле что-то выключилось, перегорело, а в голове извиваются и цепляются за что-то африканские жирные чёрные черви . Бумажный - Настоящий! - Улькиорра прижимает его к полу коленями и тянет-тянет-тянет… В Африке растёт репка?
А потом вдруг становится легко.
Ясно.
Пустая комната на втором этаже, пыль, кружащаяся в воздухе, и - Ичиго повернул голову - Улькиорра скармливает червяков птеродактилям. Ичиго чувствует шевеление где-то у шеи и дёргает.
У Улькиорры на руках – чёрная блестящая смола. И у Ичиго. И никаких птеродактилей и чучел.
Ичиго вспомнил, какой сейчас год. И что Карин просила какой-то диск. И что Юзу обещала приготовить пирог. И…
У Улькиорры – просто бледные, не белые руки. И вены тонкие и синие. И гигай.
- Этот шинигами беспокоился. Урахара Киске. А это – паразит. Был, - говорит Улькиорра.
- Ясно, - говорит Ичиго. Садится на полу – вставать не хочется. Настоящий пол, всё-таки. - Я не стану говорить тебе спасибо.
Улькиорра пожимает плечами. За окном – осенний ливень. Улькиорра – живой-живой-живой. Ичиго не интересно, как так получилось.
Я не убийца.
Ичиго поднимается на ноги, подходит к Шифферу и от души бьёт его кулаком в плечо.
- Чувак! – говорит он.
* - Белый - цвет смерти. Все арранкары ходят в белом^^
-
-
03.03.2011 в 03:58-
-
15.06.2011 в 19:58-
-
19.07.2011 в 03:24Спасибо огромное за столь прекрасный фик)